Родившись 2 мая 1889 года, его назвали Хершманном-Хаимом. Единственную дочь венского торговца мехами Моисея Коэна совратил комик из затрапезного кабаре "Штайншнайдер". Моисей был так разъярен, что через своего друга полицмейстера добился, что и беременную дочь, и ее любовника посадили в тюрьму. Там Хершманн-Хаим и родился. Потом, правда, молодые сбежали-таки, они переезжали из одного провинциального городка в другой и перебивались случайными заработками на аренах цирков и подмостках заштатных кабаре. Вот этих-то родителей будущий прорицатель и покинул.
В 13 лет он упросил Карла Гагенбека, хозяина популярного в Германии цирка ( в нем какое-то время выступал даже знаменитый Иван Поддубный), взять его на работу. Здесь его знали как Генриха. А 1910 году после службы в армии уже "красавчик Гарри" был известен как сочинитель немудреных реприз для многочисленных венских литературных кабаре.

Впервые он попытался предсказывать во время войны, но это было чистейшей воды шарлатанство. С переводой его перевели после ранения, а в тылу от безделья с ума сходил не он один. Вот и придумал что-то вроде виденного в цирке аттракциона: предсказывал однополчанам за небольшие деньги будущее. Сбывалось всегда, и не могло не сбыться - часть заработанных денег Хануссен отдавал почтмейстеру, который делился с ним сведениями, полученными при перлюстрации писем. Вот с такого невинного мухлежа началась одна из величайших карьер в мире.
По возвращении из армии Гарри Штайншнайдер, чья извествость уже достигла Вены, сразу получил приглашение в лучший столичный театр "Хофбург". Положение обязывало - пришлось очередной раз ( теперь окончательно) поменять имя и фамилию. Именно в 1918 год можно считать годом истинного рождения "великого и ужасного". Эрика Яна Хануссена из Копенгагена, в жизни которого правда и вымысел переплелись так витиевато, что отделить их друг от друга невозможно и до сих пор.
Театр "Хофбург" посещала почти вся Вена и ошибиться на столь престижной площадке было смерти подобно. Обычные уловки с подсаженными в зал ассистентами и незаметно укрепленными под нужным углом зеркалами здесь не проходили, и карьера предсказателя могла закончиться не начавшись. Соглашаясь на престижный ангажемент Хануссен, конечно, понимал, что решается на авантюру, но и упустить возможность прославиться он не мог.
В 1918 году в столице Австрии насчитывалось с полсотни ясновидящих. Самыми известными среди них были Ойген Рубини и Джо Лаберо. На конкуренции между ними и решил сыграть Хануссен.
Эрик поочередно явился к Рубини и Лаберо, заявив, что не сомневается в сверхъестественном даре собеседника, но хочет разоблачить явного шарлатана. И те довольно подробно рассказали ему о хитростях, к которым, по их мнению, прибегает конкурент.
Из услышанного Ханнусен сделал вывод, что все так называемое ясновидение зиждется не на чтении мыслей, а на обостренном чувствовании мышц. Оказалось, что существует даже научная литература о muscle-reading описывающая, как реагируют мышцы человека, когда он говорит правду или вынужден лукавить. Эрик оказался талантливым учеником и уже через неделю демонстрировал пробретенные навыки на сцене "Хофбурга".
Представления Хануссена проходили с неизменным аншлагом, весть о симпатичном предсказателе быстро распространилась по Вене, появились заманчивые предложения, как вдруг... мир померк перед глазами удачливого шарлатана. Смертельно заболел единственный близкий Эрику человек - его жена Бетти. Он стал допускать непростительные в его профессии промахи. Так, на одном из представлений предсказал скорую беременность незамужней девице, чем вызвал гнев сопровождавшей ее мамаши. А молодому офицеру, не заметив стоящие рядом костыли, пообещал скорое повышение и продвижение по службе. Мальчик даже расплакался.
Вскоре Хануссена пригласил в свой кабинет директор театра. Он вовсе не хотел расставаться с курицей, несущей золотые яйца, но... Директор очень долго подыскивал слова:
- Вы же понимаете, господин Хануссен...Ваши таланты вызывают огромное уважение, но стоит появиться хотя бы в той же Der Blitz малюсенькой заметке, как... Это же как снежный ком!
- Я все понимаю, - Эрику было тяжело, он не знал, что делать, и меньше всего расчитывал на этого маленького пухленького еврея, у которого и мысль была только одна - о деньгах.
- У вас что-то случилось?
Хануссен пожал плечами.
- Вижу, что случилось. Расскажите, и мы вместе решим, что делать.
Эрик уже хотел послать толстяка к черту, но, подняв глаза, к своему удивлению, увидел, что тот искренне сопереживает. Хануссена прорвало. Он рассказал и о своем еврейском детстве и о болезни жены, и о том, что никого дороже Бетти у него не было и нет.
Директор не прерывал прорицателя и заговорил не сразу, все почесывал лысину, смешно морщил нос и раздувал щеки. Наконец, будто на что-то решившись, резко выдохнул и сказал.
- Сук рублю, на котором сижу, но такой я добрый человек! До субботы осталось два представления, а потом, дорогой герр Хануссен, берите жену и езжайте в Берлин!
- Но у меня контракт до конца года...- Эрик не понимал толстяка, он меньше всего ожидал от директора подобного альтуризма.
- Знаю...- собеседник Хануссена плаксиво скривил рот. - Но здесь у нас такие болезни не лечат, а в Берлине есть доктор Баер. Езжайте в Берлин, дорогой герр Хануссен, доктор Баер - хороший врач и мой друг. Я ему письмо передам.
- Но как же контракт? Неустойка?
Эрик все еще не верил, что его отпускают.
- Сочтемся, мой друг, сочтемся, - шепелявя проговорил старый еврей и расплакался от собственной щедрости.

Директор не только дал Хануссену рекомендательное письмо к берлинскому врачу, специализировавшемуся на онкологии, но помог связаться с местным антерпренером, и тот обеспечил Эрика работой в небольшом, но очень приличном кабаре.
Весь день Хануссен проводил в клинике с женой, а по вечерам выступал на сцене. В "Сирене" собирался весь цвет берлинской богемы. Чем- либо удивить их было трудно, да Хануссен и не пытался. Ведь мысли Эрика были с Бети, и он с трудом дожидался конца представления, чтобы вновь оказаться рядом с ней.
И вот однажды, уже входя в кабаре, Хануссен почувствовал в груди неприятный холодок. Может быть Эрик и отказался бы в тот день от выступления, но жена чувствовала себя не хуже, чем всегда, и он отогнал дурное предчувтсвие, списав его на многодневную усталость. Хануссен уже отыскал несколько спрятанных предметов, дал 2-3 бытовых совета, загипнотизировал желавшую того истеричку, как вдруг у него в глазах померкло, яркая вспышка пронзила его с головы до пят.
Открыв глаза Эрик обнаружил, что по-прежнему стоит на сцене, перед ним все те же неприятные лица: жуют, пьют, отпускают скаберзные шутка... Но что-то изменилось в нем самом. Эрик будто бы видел этих людей насквозь, и увиденное не радовало. Багроволиций художник, сидевший напротив, болен сифилисом в последней стадии, и дни его сочтены. Милая толстушка, коротающая вечер с молоденьким любовником, только неделю назад похоронила мужа, которого травила последний год. Девушка, пришедшая в кабаре с радителями, оставляя родных в полном неведении, уже лет 10 спит со всеми подряд.
- Вы уволены!
Эрик очнулся в кабинете управляющего, который кричал, плевался и размахивал перед ним уже разорванным пополам контрактом.
- Да как вы посмели? Вы, ничтожный фокусник! Как посмели выдать весь этот бред уважаемым людям, что пришла отдохнуть в наше заведение?! Какое вам дело - болен господин художник сифилисом или не болен?! Вас должно волновать только одно - чтобы он остался доволен и мне было бы чем платить за ваши низкосортные фокусы!
Эрик понял, что не только увидел всю эту мерзость, но и рассказал о ней.
- Вы уволены, слышите, уволены! И молитесь, чтобы оскорбленные вами люди не подали в суд и не отправили вас в тюрьму!
Впрочем, Хануссену было все равно. Выбежав из кабинета управляющего, он, не смывая грим, бросился на улицу, поймал такси и отрправился в клинику Баера. Сердце вырывалось из груди, мысли бились, не давая успокоиться, но в глубине души Эрик уже знал, что остался совсем один...
....На похоронах Бетти присутствовали только двое - они и сиделка, ухаживавшая за его женой.

Несколько дней Хануссен не покидал гостиничного номера. Он ничего не ел, не пил. Валялся в постели и жалел себя. Вывел Эрика из этого состояния настойчивый стук в дверь.
- Я никого не жду!
Стук повторился.
- Если вы по поводу оплаты, у меня оплачено до конца следующей недели!
Из-за двери что-то прокричали, и вновь раздался стук. Чертыхаясь, Хануссен поднялся. Трудно сказать, как бы развивались события, не прояви тогда директор берлинского Института метафизических исследований доктор Шредер ( а именно он стоял за дверью) феноменальной настойчивости.
Дело в том, что на следующий день после выходки Хануссена в кабаре "Сирена" почти все бульварные газеты посвятили описанию произошедшего первые полосы. Кристофер Шредер и его институт, несмотря на переизбыток ясновидящих в послевоенной Германии, исапытывали острый дефицит в серьезном материале для исследования. Когда профессор прочел о "подвигах" Эрика, он сразу решил предложить тому участие в эксперементе.
- Вы же сейчас на мели? Все ваши деньги пошли на лечение супруги, контракт разорван, и я бы на вашем месте не рассчитывал, что после того, что бы учудили, кто-либо скоро предложит вам другой ангажемент.
- Свет клином на Берлине не сошелся, вернусь в Вену.
- Было бы на что, господин Хануссен, было бы на что. Да и дурная слава, заметьте, распространяется быстро. Вы и глазом не успеете моргнуть, как уже и Вена будет говорить о вашей непредсказуемости.
Что-то мешало Хенуссену согласиться сразу, но и сопротивлялся он довольно вяло.
- Но вас же ничего не испугало, коли вы нашли меня....
- Меня не испугало, потому что для меня не важно, что я докажу, шарлатан вы или действительно не лишены дара - все результат. А для ваших работодателей...
- Я говорил то, что видел.
- Может быть... - в голосе профессора послышалась ирония. - Только кто из тех, кому вы сказали вашу правду, ее подтвердит? Без этого же вы обычный неврастеник и скандалист, с которым вряд ли кто захочет иметь дело. А если во время эксперемента вы опять что-нибудь "увидите", обещаю вам и славу, и деньги, да и вообще все, что ни пожелаете. Потому как я молчать не буду и раструблю о вашем таланте на весь мир!
Хануссен согласился.
Эксперемент, предложенный Шредером, заключался в следующем. Перед Хануссеном положили несколько запечатанных конвертов с реальными историями, приключившимися с профессором. Необходимо было хотя бы приблизительно пересказать их.
Ознакомившись с заданием, Эрик испугался - о бесконтактном ясновидении он ничего не знал, да к тому же мало в него верил. Но отступать было поздно, позади оставались разве что волчий билет ди запрет на профессиональную деятельность, и ничему, крому как эстрадным фокусам, Хануссен к своим 30 годам так и не выучился.
Эрик сел. Господи, если ты есть... Эрик улыбнулся и поднял глаза - в отдалении сидела комиссия во главе со Шредером, и было видно, что они ждут от него только провала. Злость охватила Хануссена, он закрыл глаза и попытался представить Бетти. Но неожиданно все померкло, и яркая вспышка пронзила его с головы до пят. Открыв глаза, Эрик не только пересказал содержание записок, но и снабдил свой рассказ такими деталями, которые уже не оставляли некакого сомнения - он обладает выдающимися способностями.
Профессор Шредер сдержал слово, на следующий день чуть ли не все берлинские газеты вышли с аршинными заголовками: " Наука подтверждает провидческие способности Эрика Яна Хануссена!"

Cлава пришла вдруг и сразу и на какое-то время оглушила Хануссена. Неизменные аншлаги, большие деньги, толпы влиятельных поклонников. При этом сами выступления не изменились - все те же найденные предметы, загипнотизированные истерички да предсказание удачи тем, у кого и без того все хорошо. Эрик коллекционирует ювелирные изделия, скупает недвижимость, пытается издавать газету, но мысль о разоблачении нет-нет да и посещает его. Уж слишком мелко для "великого и ужасного" все то, чем он занимается. Тогда - то и появился Кроули.
Его родителям, английским аристократам, неизменное следование традициям и чопорная мораль заменяли саму жизнь. Домашняя атмосфера угнетала Алистера, и уже с детства он пытался ей сопротивляться. Достигнув же отрочества, и вовсе принудил родителей выставить его из дома. Однажды, хорошо зная время, когда родители должны были вернуться из церкви, Кроули занялся любовью с горничной в родительской спальне. Застав сына за этим занятием, мать пришла в такой ужас, что на полном серьезе заявила отпрыску, что он не кто иной, как земное воплощение антихриста, и числом его является проклятые три шестерки. Вряд ли тогда Алистера понял что-либо из этого бреда, но потом с гордостью рассказывал, что именно этот случай подтолкнул его узурпировать прозвище Великого Зверя Апокалипсиса 666.
Далее были популярный в конце 19 века в Англии магический орден "Золотая заря", путешествие по Дальнему и Ближнему Востоку, участие во всех мыслимых и немыслимых шабашах и слава скандалиста, развратника и знатока древних магических обрядов. К концу 20х годов Алистер Кроули уже не был тем демоническим красавцем, который одним своим видом повергал в трепет салоны Европы. Но, располневший и обрюзгший, он все еще обладал определенным магнетизмом.
Нынче Кроули совершал вояж по Европе и, будучи в Берлине, пришел на выступление Хануссена. Войдя после представления в гримеку, он по-хозяйски опустил расплывшееся тело в единственное кресло и, смерив Эрика тяжелым взглядом с головы до ног, хорошо поставленным голосом произнес:
- Ты шарлатан!
Хануссен хотел возмутиться, но что-то ему помешало. Он лишь устало спросил:
- Вы кто такой?
Кроули захохотал, и давясь смехом и похлопывая жирными ручками по подлокотникам, пролаял:
- А вот ты и определи, кто я такой!
Кровь бросила в лицо Эрику, он сжал кулаки, но незваный визитер продолжал хамить:
- Не определишь, так я тебя уничтожу, мерзкий циркач!
Перед глазами все поплыло, Хануссен попробовал вспомнить Бетти, но яркая вспышка пронзила его с головы до ног. Придя в себя, он, чеканя каждое слово, холодно и бесстрастно произнес:
- Может быть, я фокусник и циркач, а ты сучонок, гадящий там, где живешь, и сводящий с ума родных.
Реакция Кроули было неожиданной. Он весь как-то сник, от былого барства не осталось и следа, руки дрожали, а из уголков рта потекла слюна:
- Откуда ты...вы...как узнали?
Эрик повернулся спиной к Алистеру. А тот еще какое - то время не мог прийти в себя от услышанного - "гадящим сучонком" его называла мать, которая, как и жена Кроули Роуз, закончила свои дни в сумашедшем доме.
Так познакомились Великий Зверь Апокалипсиса 666 и личный провидец фюрера Эрик Ян Хануссен, чьи точные предсказания до сих пор вызывают споры о том, являются ли они гениальным предвидением будущего или всего лишь манипуляцией конфиденциальной информацией.

Друзьями Хануссен и Кроули не стали да и не стремились к тому. Эрика интересовал антураж, которым мастерски пользовался Господин Апокалипсис, а тому хотелось хотя бы под конец жизни разобраться в том, как же рождаются предсказания.
Со временем Хануссен стал гораздо больше внимания уделять рекламе и саморекламе: издал газету, два журнала, астрологические календари. Побывав в доме Кроули, он купил викторианский особняк, из которого сделал непичканный псевдомагическими знаками оккультный храм.
Хануссену претили выдаваемые Кроули за сатанинские обряды сексуальные оргии, но и он стал использовать половые инстинкты своих адептов. У светских красавиц Берлина стало чуть ли не хорошим тоном прихвастнуть оргазмом, достигнутым во время сеанса"великого и ужасного".
Эрик становится завсегдатаем светских салонов, сводит и поддерживает знакомства с влиятельными представителями бизнеса, богемы, политиками всех мастей - чураясь разве что коммунистов - их идея обобществления всего и вся кажется Хануссену возмутительной. Отсюда его завидная информированность. Он заранее узнает и моментально выдает за провиденье дату очередного правительственного кризиса или крушения на бирже. Но при этом что-то мешает Эрику использовать свой настоящий талант. К памяти Бетти он относится очень трепетно, а в том, что именно попытка вызвать в памяти ее образ помогает ему увидеть прошлые или будущие события. Хануссеннесомневается. Использует он это лишь тогда, когда цель, по его мнению, является благородной. Хорошо известо о помощи "мага и чародея" криминальной полиции Берлина в поимке опасных преступников.
Необычные дарования прорицателя рано или поздно должны были привлечь внимание мистического ордена "Аненербе" ( "Наследие предков"), в котором состояло почти все руководство молодой нацистской партии. Желание использовать авторитет Хануссена столь велико, что НСДАП даже закрывает глаза на его сомнительное происхождение. Только потом, когда онациональности "провидца фюрера" раструбят коммунисты, Геббельс сделает вид, что ему ничего не было известно.
Авторитет Хануссена в начале 30х годов непререкаем. Гитлер берет у Хануссена уроки иррационального воздействия на аудиторию и называет его не иначе как "мой личный пророк". Все было хорошо, как вдруг...

Когда Геббельс спросил его о настоящем имени, он растерялся. Что значит "настоящее имя"? Даже вернувшийсь домой, Хануссен никак не мог успокоиться. Он глянул на свои трясущиеся руки и улыбнулся, давно его так не колотило. Но что делать-то? Беда была рядом, она была везде, он чувствовал ее затылком, желудком и чем еще там? Эрик оглядел кабинет, поднялся из кресла, и наконец, решился. Сейчас был именно такой случай. Он закрыл глаза и попытался представить Бетти...
Полуразложившийся труп Эрика Яна Хануссена был найден в лесопарковой зоне на северо-западе Берлина. То, что это тело пропавшего за несколько дней до этого предсказателя, удалось установить по одежде и обуви. Лицо Хануссена было изуродовано выстрелом, сделанным с близкого растояния, поэтому последнее, что он видел, скорее всего, была яркая вспышка и темнота.
Существует несколько версий того, кто и зачем убил его.
Во-первых, это могли быть нацисты. Использовав его популярность для прихода к власти, они избавились от предсказателя, когда необходимость в его даре отпала.
Во-вторых, это могли быть уголовники, которых не на шутку напугало сотрудничество Хануссена с криминальной полицией.
В- третьих, Хануссен в последнее время щедро давал деньги в долг, и убийцей мог быть один из его должников, не желавший отдавать долги.
В конце концов, во все времена за дурные новости казнили гонца, их принесшего. Мало ли кому Хануссен мог что дурное предсказать?
Но как бы то ни было, прожив яркую жизнь и сделав несколько удивительных предсказаний ( конечный крах гитлеровской Германии, точная дата смерти Сталина, введение электронных платежей). Хануссен так и не смог правильно истолковать начало всех своих видений, а значит - и собственный трагический конец. Темнота, яркая вспышка и удар....